Молодотудский дом-интернат для престарелых и инвалидов несколько раз реорганизовывался, менял свои юридические статус и принадлежность, но все 18 лет его работы, с самого открытия в ноябре 2003 года, возглавляет один и тот же человек – Нина Васильевна Семенова. А общий стаж ее работы – 49 лет, в следующем году – юбилей.
Дети – на первом месте
– Да, вот почти 50 лет, и все в медицине. После окончания Знаменской школы я поступила в Нелидовское медучилище, отучилась и вернулась в Оленинский район. Это было в 1972 году. Приехала сама, не по распределению. Диплом у меня был «свободный», я могла ехать куда угодно, но захотелось вернуться домой. Стала работать патронажной сестрой в Молодотудской участковой больнице. Детей тогда было много, только в возрасте до года – по 30-35 на участке, так что, приходилось ездить из деревни в деревню, а нередко, и ходить пешком. Но что делать, дети ведь на первом месте, их оставлять без квалифицированной помощи никак нельзя. И сейчас нельзя, хоть теперь их и гораздо меньше, чем тогда. Но я, кстати, до сих пор, даже будучи руководителем дома-интерната, подрабатываю на полставки патронажной сестрой. Тяжеловато, правда, но кто-то же должен это делать. А с медицинскими кадрами на селе сейчас трудно. Ну, а до 2003 года, до образования интерната, так и работала патронажной сестрой. И совмещала это с активной общественной работой: была секретарем и комсомольской, и партийной, и профсоюзной организаций и председателем женсовета. Ну, а потом предложили мне возглавить Молодотудский дом-интернат. С этого момента вся моя жизнь связана именно с ним.
Достался интернат Нине Васильевне, по ее словам, в ужасном состоянии. Точнее, даже не сам интернат, он тогда только создавался. А то, на базе чего он должен был заработать: бывшее терапевтическое отделение участковой больницы к тому моменту уже практически прекратило свое существование. Минсоцзащита, правда, выделила деньги на капремонт, но он не решил, да и не мог решить всех проблем.
Достань, выбей, обеспечь
– Я помню, вот мы открылись, а уже на следующий день пришла первая проверка – пожарная инспекция. А у нас еще и пожарной сигнализации нет, не успели перевести нам на нее деньги, хотя все договора уже были заключены. Составили протокол, решать все должен был суд. Пришлось форсировать события, ехать в Тверь, грозить начальникам звонком Владимиру Абдуалиевичу Васильеву. Он наверное и не знает, что я тогда деньги выбила, прикрываясь его именем. Хотя, собственно, и начальники так тоже часто прикрывались. Вот помню, как-то нам не давали обещанных денег на достройку кухни (как она строилась – это вообще отдельная история). Некий начальник утверждал, что запретила Пищулина – тогдашняя замгубернатора. И только когда я сказала, что сейчас же иду к ней лично, деньги почему-то сразу нашлись. Кстати, Владимир Абдуалиевич Васильев нам действительно серьезно помогал: например, именно с его помощью нам удалось построить баню. В общем, есть что вспомнить, директорская должность, она ведь больше не медицинская или педагогическая, или техническая (смотря чем этот директор командует), а хозяйственная, административная: достань, выбей, обеспечь. А как же иначе?
Конечно, интернату помогают. Финансирует напрямую государство – в оговоренных рамках. Помогает районная власть, Олег Игоревич Дубов никогда ни в чем не отказывал. На счет учреждения перечисляются 75% пенсий его жильцов. Помогают и спонсоры, причем в большинстве своем – столичные. Но денег, разумеется, все равно хватает не на все. К примеру, ежегодный косметический ремонт в палатах пока так и остается в области мечтаний.
Оказались на высоте
– Выкручиваемся, конечно. Вот хорошо, что недавно прибавили зарплату сотрудникам. Работа ведь у них и тяжелая, и ответственная. Пожилые люди – они и есть пожилые люди. Со своими особенностями, с расшатанными нервами. Здесь нужен свой, особый подход. А сейчас еще эта пандемия. У нас был даже период жесткого карантина, когда одна из наших бабушек заразилась коронавирусом. Заразилась-то она не у нас, а в ЦРБ, куда ее перевели с подозрением на инфаркт. Но на карантин посадили и весь интернат. Со строжайшим контролем. Вплоть до того, что всем постояльцам и сотрудникам два раза в день измеряли температуру, фотографировали показания и отсылали фотографии «наверх». Но, так или иначе, у нас, внутри интерната, ни одного случая заражения не было. Так что, сотрудники наши оказались на высоте. Они, кстати, в большинстве своем, конечно, местные, молодотудские. Бабушки и дедушки – тоже в основном из нашего же района, хотя привозят и из других. Есть у нас и свои долгожители, в прямом и переносном смысле. Одна бабушка здесь уже 19 лет – на год больше, чем существует интернат. Она поступила еще в то самое терапевтическое отделение, на базе которого он был открыт.
Так или иначе, но учреждение живет, выполняет свою нелегкую работу, и даже – на хорошем счету у высокого начальства, в чем несомненная заслуга и его руководителя – Нины Васильевны Семеновой. дом-интернат – действительно вся ее жизнь. О том, что происходит вне его стен, она даже рассуждает неохотно. Ну вот, разве что, сетует на то, что поля зарастают, и сельское хозяйство заброшено. Но это – беда общая, не только Оленинского округа, не только Тверской области. А в интернате жизнь идет.
С. ВЛАДИМИРОВ
