Читатели нашей газеты уже знакомы с Борисом Васильевичем Осадчим по его публикации в нашей газете. Мы обещали более подробно познакомить вас с этим человеком и сегодня с удовольствием исполняем обещание: ведь его биография не только уникальна (как и любая биография), но чрезвычайно интересна, насыщенна и поучительна.

Одна мечта

Боря Осадчий родился в семье кадрового летчика, прошедшего всю Великую Отечественную войну от начала и до конца. 9 сбитых фашистских самолетов только на штурмовике (что, вообще-то, уже – редкий случай), плюс еще несколько – на истребителе. Василий Осадчий был представлен к званию Героя Советского Союза, но, как частенько бывало в те времена, командование ограничилось лишь Орденом Красного Знамени. Впрочем, это была далеко не единственная его награда.

После войны – как положено: согласно приказу командования – 11 лет в Германии в должности заместителя командующего воздушной армией, затем – в Союз, заместителем начальника летного училища в Тамбове. Стоит ли и говорить, что маленький Боря, выросший в прямом и переносном смысле на аэродроме, с самого детства не представлял для себя иной судьбы, чем стать летчиком – так же, как и отец.

Судьба к нему поначалу вроде бы благоволила. Учился хорошо, хотя и сменил 12 школ. У некоторых педагогов, правда, были претензии к его поведению, когда справедливые, а когда и не очень. Но все это никак не помешало по окончании 10 класса принести документы в родное для него «отцовское» училище, с легкостью пройти медкомиссию и сдать экзамены.

Но… Строгий и принципиальный отец уже на приемной комиссии напомнил, что отпрыску его всего лишь 17 лет и потому, при всех прочих его достижениях, придется годик подождать.

Для Бориса это было ударом. Но, не привыкнув сдаваться, он решил добиваться своей цели иными путями. Не дожидаясь, пока пройдет этот год, устроился, конечно, на работу – сначала в автомастерские, а потом на завод, но пошел и в местный военкомат, решив попасть в небо через срочную службу.

– Войны нет, нам добровольцы не нужны, – рассмеялись в военкомате, узнав о его возрасте. Но дали ценную подсказку – пойти в местный аэроклуб. Именно там Борис и поднялся в небо. Быстро и успешно – видимо, годы жизни рядом с самолетами дали о себе знать. «Ты что, раньше уже летал?» – удивленно спрашивал у него инструктор после того, как Борис идеально выполнил первую в своей жизни посадку – кстати, самый сложный в обучении летчиков элемент. Не хотел, правда, даже боялся прыгать с парашютом, что было обязательным в аэроклубе. Не помнит, сам ли выпрыгнул из самолета во время первого прыжка или его просто выпихнули, но, когда раскрыл в воздухе глаза, влюбился и в это дело. И пропадал в аэроклубе уже едва ли не с утра до ночи: летал, искал возможности прыгнуть еще и еще, бывало по 5-6 раз в день…

Но… Сломал руку. Вдруг. Банальная бытовая травма. И – все. Летная комиссия поставила большой и жирный крест на его мечте о полетах.

Внезапное спасение

Это был уже не удар, это была катастрофа. Хотя родители, а особенно мама, родственник, который служил в Генштабе, и уговаривали Бориса заняться чем-то другим, может и в армии, но не в авиации, Борис все равно перебирал в уме возможности исполнить-таки свою мечту.

– Вроде как уговорили меня поступать в артиллерийское училище в Ленинграде. Я согласился – для виду. Ну, думаю, посмотрю Ленинград и сбегу обратно. Но посмотреть не удалось – нас тут же отвезли в Лугу, где и располагалось училище. И вот идем мы, а навстречу – капитан в летной форме. Я: как? Откуда здесь летчики? – К нему, представляюсь, – и оказывается, что в училище есть подразделение для воздушно-десантных войск. Я: «Хочу к вам!» Он: «Ты с парашютом-то прыгал хоть раз?» – А у меня к тому времени уж за сотню прыжков было. Капитан аж взвился. И уже на следующий день был приказ о моем зачислении в отделение ВДВ.

Окончить училище без красного диплома для десантника считалось постыдным, и Борис не нарушил традицию. Попал в Тульскую дивизию, служил, его взвод был лучшим в полку. Потом, хотя и против его воли («отец всегда учил: не гонись за должностями, важно пройти все постепенно с самого низа»), был назначен командиром батареи. Но стараниями заботливой мамы раз за разом вызывали его в Москву, предлагали места «поспокойнее». И раз за разом он сбегал из Москвы в полк. Дошло как-то до того, что «сватали» его на место второго адъютанта легендарного Александра Покрышкина. Бориса даже привели к нему, представили, но тот, прямо в лицо сурового маршала, повторил то, что повторял и раньше: что хочет служить в своем полку. «Помог» командующий ВДВ Василий Маркелов. Когда, прямо при молодом офицере, Покрышкин позвонил ему и сказал о своем намерении забрать Осадчего, «дядя Вася» отрезал: «Я своими людьми не торгую» и бросил трубку. «Что ж, уважаю. Служи.», – маршал пожал Борису руку и отпустил.

Среди афганцев

Впрочем, со временем в систему Генштаба его все же перетащили. Друзья по училищу, по полку в то время воевали в Афганистане, и Борис бомбардировал начальство рапортами о переводе туда же. И в конце концов добился своего.

– И попали мы в армию не нашу, а в афганскую. Я был помощником старшего военного советника зоны – генерала. То есть, наши-то среди своих, а мы – среди вот этих, местных. Спим в палатке, человек по пять, на животе автомат, на боку пистолет, в карманах пара гранат, а часовым у нас афганец. И кто его знает, прикажут ему нас перестрелять, он и перестреляет. Там же было черт-те что: племенные взаимоотношения, разногласия, часто открытый саботаж. Без преувеличения, иногда только под пистолетом приходилось гнать не то, что в бой, а просто даже чтобы машину вести. И постоянно в деле. В наших частях командование хоть подменяться могло: на одну операцию одни идут, на другую – другие. А тут мы вдвоем с генералом, и больше никого. Потом посчитало начальство – у меня за два года в Герате 24 операции, а у генерала (он прибыл раньше) – и еще больше. Сначала даже верить не хотели.

Вернулся Борис Васильевич из Афгана в 1987 – за два года до вывода войск. Друзья еще оставались там, а сам служить он больше не хотел, особенно на штабных московских должностях. Стал подавать рапорты на увольнение, но возраст еще не пришел, и потому направили его заместителем начальника по призыву в Московский городской военкомат.

– Они об этом пожалели, – рассказывает Борис Васильевич. – Ну что это такое: там ребята кровь проливают, а тут отожравшиеся пьяные морды по коридорам шляются! Что первым чувствует призывник, пришедший сюда? Перегар от некоторых «офицеров»? Ну, я им там устроил террор. Многих поснимал. Думаю, перекрестились они, когда я через два года уволился из этой конторы. Не вышло из меня чиновника. Так и остался кадровым офицером.

Офицер –
всегда офицер

И не он один. Остались еще старые товарищи. Один из которых сумел помочь Борису Васильевичу таки уволиться из армии, а другие – найти работу. Сначала звал к себе в Америку старый, еще с детства, приятель Юрий Чернавский – известный композитор. А потом другой, бывший сослуживец, предложил возглавить службу безопасности…

– А в 2019 году я, наконец, подписал свой последний приказ о ликвидации предприятия, где был гендиректорм. Распорядился выдать всем сотрудникам пособие в размере не трех, а шестимесячного заработка – у всех ведь свои семьи. Бухгалтеры все сделали и мне отрапортовали. Так что теперь я – вольный, свободный человек. Чему очень рад.

Мы не стали спрашивать Бориса Васильевича, чем он будет заниматься на заслуженном отдыхе. Но ясно, что без дела сидеть не будет. Правда, теперь уже какого-нибудь своего, для души, для отдыха. Ну, и в Оленино бывать станет, наверное, еще чаще.